— Я не о том, — поморщилась она.

— А о чем?

— Он — сын генерала, а она — училка!

— Дожили, — вздохнул я. — Вам баронство не жмет, Эмма Карловна? Может в графини произвести пора?

— Вровень пару искать нужно, — набычилась она.

— Если «вровень» — тогда мне придется умереть бобылем, — отмахнулся я. — Я на вас почти обиделся, но вы — родня, поэтому еще попытаюсь: он не сын генерала, а про*бавший все что имел в карты игроман. А она — действующий член Союза писателей, заслуженный педагог СССР с кучей грамот, полученных еще до моего участия в ее судьбе и вообще — молодая красивая женщина. Да вы с нее пылинки должны сдувать за то что снизошла до такого сложного мужика. Вы же, извините, из КГБ, а ведете себя как стандартная выбравшаяся из грязи в князи номенклатурная вредная бабка. Вам этот образ не подходит, Эмма Карловна, и я на эту тему общаться в дальнейшем с вами не хочу. Вы один раз сыну жизнь попытались устроить — и вот итог. Подумайте над этим.

— Эмма, хорош, — поморщился дед Паша. — В самом деле — не играет, не пьет, картинки рисуют, вон какая у него рожа довольная. Успокойся ты уже — нормальная невестка. А что характер — она в своем доме командует, ты в своем.

— Не таскал бы ты Аленку, — переключилась Эмма Карловна на новую цель. — Опять спина заболит.

— От такого не заболит! — поднял Судоплатов любимую внучку на вытянутые руки. — У Вики отец, между прочим, доктор наук — психиатр.

* * *

В «Сокольниках» собралось на удивление много народу, откликнувшегося на вчеращний анонс под конец «Времени» об открытии памятника Никите Сергеевичу Хрущеву. «Голоса», судя по полученной с утра папочке, не отказали себе в удовольствии позубоскалить, обвинив товарища Андропова в подготовке почвы к строительству памятника самому себе. А я и поставлю — разве не заслужил? В версии из этой реальности, по крайней мере. И потомкам накажу себе поставить, когда в глубокой старости умру от совершенно естественных причин — я тоже заслужил! Но это все потом, а пока дослушиваем речь космонавтов из Первого отряда — не отказали в просьбе приехать и сказать по паре фраз. Далее речь толкнула Екатерина Алексеевна — эта со слезами на глазах, она Никите многим обязана, поэтому грустит больше всех. В конце — я, поблагодарив всех пришедших почтить память.

Далее семья Никиты Сергеевича потянула за веревки, и скрывающая трехметровую бронзовую статую тряпица опустилась на землю. Вот он, товарищ Хрущев — с характерной жизнерадостной рожей, в левой руке держит «Восток-1», в правой — початок кукурузы. Я же не вру — как обещал, так и сделал. У его ног, по колено — «Хрущевки», а за спиной ощетинились ракетами пусковые установки. Из кармана пиджака свисает колбаса с маленькой надписью «Китовья», на плечах — спасенные в ходе «последнего рейда перед пенсией» дети в пионерских галстуках. На постаменте — ФИО, годы жизни и длинный список регалий. Присутствует и эпитафия: «Живому воплощению диалектики от благодарных потомков». По-моему получилось замечательно, и долгие часы споров со старшими товарищами, изо всех сил пытающихся зарубить «клоунаду», выхолостив концепцию до стандартного «лысого мужика в пиджаке» того стоили.

Поаплодировали, почтили покойного минутой молчания и под Советский гимн погрузили памятник в кучу гвоздик. Все, моральный долг перед товарищем Хрущевым отработан полностью! Земля пухом, Никита Сергеевич, и прости, если что не так.

Глава 24

Июль шел своим чередом, большая часть времени уходила на съемки, так что семейные дела несколько выпали из головы. А зря — итогом «рисования картинок» стала беременность Виктории Викторовны, которая очень не понравилась бабушке Эмме, но дядя Андрей, к моей радости, как честный человек решил взять ответственность — свадьбу назначили на начало августа. Стараюсь держаться от всего этого подальше — я что, взрослым людям нянька? У меня своих проблем полон рот, и немалая их часть, если что, аж планетарного масштаба.

Но сегодня это все неважно, потому что на ВДНХ, около павильона «Космос и машиностроение» состоится торжественное открытие робота «Терешкова-1». Народу собралось привычно много: вечер, рабочий день закончился, а на ВДНХ гуляющих всегда полно, так что хватило одного получасовой давности объявления по системе оповещения, чтобы разновозрастные товарищи (включая и интуристов) выстроились у задрапированного тканью силуэта полукругом. Само собой, в наличии и телевидение с газетами. Приглашенная знаменитость — сама Валентина Владимировна, подарившая роботу свою фамилию. От команды разработчиков — мой старый знакомый Максим Павлович Синицын. Последний церемонию и начинал:

— Наука и техника развиваются семимильными шагами, и робототехника — архиважное направление, которое со временем позволит нам полностью механизировать тяжелые профессии, дав будущим поколениям коммунистов возможность заниматься более интересным, творческим умственным трудом. Огромную роль роботы сыграют и в колонизации космоса — ведь там, где человеку нужны высокотехнологичный скафандр, еда, вода и запас кислорода, роботу будет достаточно солнечной батареи или небольшого реактора!

Он поклонился аплодирующему народу, и слово взял я:

— Разумеется, то, о чем говорил Максим Павлович — дела будущие, но первые шаги мы делаем уже сейчас. Валентина Владимировна, просим!

— Про-сим! Про-сим! — поддержали склонные к хоровому скандированию всего подряд Советские граждане.

Товарищ Терешкова потянула веревку, и взору собравшихся предстала женская фигура, дизайн которой я спер из игры Atomic Heart. Ну а почему нет? Выглядит как робот! Далее Валентина Владимировна взяла слово:

— Это металлическое чудо пока умеет не так много. Позвольте продемонстрировать.

Она подошла к роботу, остановившись в очерченном круге — так мы спасаем сидящего в будке под «Терешковой» сотрудника, который жмет кнопки, от путаницы. Не обман, а симулякр!

— Здравствуй, Терешкова, — поздоровалась Валентина Владимировна.

Робот ожил, пошевелил головой, помахал рукой и с характерными «роботизированными» интонациями произнес:

— Здравствуй. А как тебя зовут?

— Меня зовут Валя.

— Очень приятно, Валя!

Народ пришел в буйный восторг и быстро выстроился в очередь. Плотность труда подземных робототехников — огромна, потому что в ближайшие недели на диковинку посмотреть придут как минимум все москвичи, поэтому товарищи сменяют друг друга раз в час, «простой» «Терешковой» в эти минуты легендируется загорающейся на ее груди надписью «Подзарядка».

Не смогли ученые товарищи в поставленные сроки разработать что-то автономное, пришлось вот так, аниматроникой обойтись. Но работа идет, специальный отдел сформирован, и к следующему лету «Терешкову» обещают освободить от «мясных придатков» в виде операторов. Ждем, надеемся, верим, а пока грузимся в «Запорожец» и едем в Минкульт, где товарищ Шолохов, переняв у Бориса Николаевича дела, сильно удивился тому, что на моих переговорах с иностранцами раньше присутствовал аж Министр культуры (а он и не должен — просто Полевому интересно было) и распорядился выделить мне кабинет на втором этаже под эти цели.

Внутри нас, как обычно, встретили кураторы от КГБ, Внешторга и МИДа. Посидели, поговорили об общечеловеческом — доверие ко мне велико и многократно оправдано, поэтому лезть никто и не пытается. Пригласил товарищей на свой день пятнадцатый день рождения — отмечать будем в совхозе, масштабными гуляниями. Пообещали быть вместе с семьями. Отдельно предупредил о подарках — ничего дороже «десятки», желательно — сделанное своими руками. Аккуратно изготовленный маленькими ручками портрет Сережи из зернышек риса на картоне стоит трех десятков импортных проигрывателей, между прочим, ибо дорог не подарок, а внимание! И вообще у меня все есть, так чего народ напрягать лишними тратами?

Так-то мне больше семейные праздники нравятся, камерные, но мама хочет погулять как следует, поэтому велела приглашать всех встречных-поперечных. Подозреваю — с целью похвастаться новым домом и платьями. Не осуждаем — если девочкам можно чуть больше, то мамам можно без пяти минут всё! Тяжело ей с Сережей было, вот как раз после очередного визита Виктории Викторовны (мама ей сочувствует и относится хорошо, как к самому настоящему члену семьи, она у меня вообще добрая, но настоящего понимания не проявляет) разговор с порцией жалоб на тяготы был:

— Ох, Серёженька, ну разве это «тяжело»? Я помню когда тебя родила, то спала буквально на ходу. У нас печка в комнате была, так помню присела на табуретку и начала дрова подкидывать в огонь, а потом понимаю, что сплю и тебя чуть в огонь не сунула. Уставала страшно. А ведь ещё и училась. А потом мама умерла, тебе тогда только три годика исполнилось, так я чуть в петлю не полезла от безысходности. А теперь — как в раю. Мама Алёнку